…Комната на съемочной площадке погружена в полумрак — сквозь окна во внешний мир не должно проникать даже отсвета от буржуйки, стекла заклеены бумажными крестами, ставшими символами блокады. На стенах — афиши концертов, напоминающие о прошлой, мирной жизни. Лежащая на железной кровати женщина с трепетом принимает кусок хлеба, который принес сын, молодой чекист Михаил Широков…
… Просторный кабинет, залитый солнечным светом. На стенах портреты вождя пролетариата Ленина и «железного» Феликса Дзержинского. На столе ворох папок с уголовными делами, книга Данте «Ад», старая, с двумя старыми дырками от пуль. Перекидной календарь 1965 года…
«Дважды ретрофильм», — так называют авторы «Большой дом». История героев начинается в блокадном Ленинграде. Развязка наступает в 1965 году. В основу сюжета легли реальные расследования сотрудников Ленинградского управления КГБ, волей сценаристов переплетенные в единую драматургическую спираль.
Одно из дел — о сотрудничавшей с абвером банде «ЗИГ-ЗАГ» («Защитники интересов Германии — Знамя Адольфа Гитлера»), которая, наладив масштабный выпуск поддельных карточек, похитила в умирающем от голода городе около 17 тонн продуктов. Другое дело — Алексея Круглова, ревизора РОНО, которому фашисты прочили место губернатора Ленинграда. Еще одно расследование уже получило отражение в кино — в 1967 году, по горячим следам вышел детектив «Два билета на дневной сеанс» о директоре Ленинградской областной оптово-торговой базы Георгии Зуйкове, который занимаясь распределением продовольствия, скупал за бесценок у умирающих ленинградцев драгоценности и картины. И наконец, дело о злодеяниях под Гатчиной карательного отряда ГФП-520, в рядах которого был завербованный немцами военнопленный Александр Строганов по кличке Граф.
Именно он, постаревший на двадцать лет, вошел в залитый солнцем кабинет в Большом доме. Этот момент для скромного киномеханика ленинградского кинотеатра, а на деле диверсанта Графа стал началом его бесславного конца…
Кабинет следователя снимали в одном из заброшенных питерских усадебных дворцов, блокадную комнату — тоже не в павильоне, а в реальной квартире, стены которой наверняка хранят память о 900 блокадных днях, и от этого происходящее на съемочной площадке обретает особый градус правдивости. Создатели «Большого дома» добиваются качества большого кино, хотя скорость почти что астрономическая — порой за смену удается снять 11 сцен. Но режиссер фильма Егор Кончаловский увлечен проектом.
Егор, название фильма «Большой дом» для петербуржцев звучит зловеще. Все-таки в народном сознании оно ассоциируется с репрессивной деятельностью в сталинское время органов госбезопасности, которые располагаются в этом здании на Литейном проспекте.
Егор Кончаловский: Да, последние 30 или, может быть даже 40 лет, деятельность НКВД, КГБ сводят к ГУЛАГу, репрессиям, чисткам, делу врачей и так далее. Безусловно, все это было, и забывать об этом нельзя. Но КГБ не был исключительно репрессивным органом. Кстати, в рядах КГБ чистки тоже были и вполне серьезные. Но мне было интересно посмотреть с другой стороны на деятельность чекистов, среди которых было немало действительно достойнейших людей. Не обязательно безупречных, но при этом преданных, честных, которые защищали блокадный Ленинград от различного рода врагов изнутри.
И вообще мне кажется, что надо на нашу историю начинать смотреть несколько по-другому. Не в том смысле, что все оправдывать и убеждать, какая была прекрасная жизнь. Но и не перечеркивать черной краской целую эпоху. Да, — надо признать, — вот такая у нашей страны история. Был один политический строй, потом случилась революция, жестокое, в каких-то вещах бесчеловечное явление. Но это был путь, который в конечном-то счете вел к величию страны в годы советской власти. И к победе над нацизмом. Надо раз за разом всем напоминать, что эту победу именно мы одержали. А если говорить о помощи союзников, так называемых, то давайте вспомним, что они уже через несколько месяцев после мая 1945 года совершенно спокойно брали к себе на работу вчерашних эсэсовцев. Так что хочется говорить об этой эпохе, как о великой, со всеми ее положительными и отрицательными сторонами.
Если говорить о чекистах, то даже трудно себе представить, перед каким искушением оказывался сотрудник госбезопасности, когда при обыске в квартире обнаруживал тонны продуктов…
Егор Кончаловский: И сотрудники НКВД точно также недоедали, как и другие ленинградцы. А те дополнительные пайки, которые им давали, по словам наших консультантов, они отдавали своим близким.
В картине есть сцена, когда наш молодой герой везет на склад изъятые у преступников продукты. В какой-то момент ему становится плохо от хлебного духа, которым наполнилась машина — Михаил уже несколько дней не ел, отдавая свой паек маленькой сестре. Он остановился, чтобы отдышаться. И в этот момент из развалин выходят голодные дети. Широков поделился с ним хлебом, прекрасно отдавая себе отчет, как сильно он рискует.
Самое простое — отмахнуться: «воронки», «аресты», «репрессии». А если вдуматься, что значит поддерживать порядок в городе, в котором были и мошенники, подделывающие продуктовые талоны, и диверсанты, и сигнальщики, подававшие условные знаки немецкой авиации, и, наконец, небезызвестные людоеды.
«Эту победу одержали именно мы. Увы, об этом надо раз за разом напоминать. Союзники? Уже через несколько месяцев после мая 45-го они брали на работу вчерашних эсэсовцев. Ну, про людоедов и диверсантов рассказано много. А вот история назначенного немцами губернатора Ленинграда — не столь известна. Удивительна его самонадеянность. Чего стоит его фраза, которой он выдал себя: «Если вы увидите по Невскому едет автомобиль или карета со свастикой, то знайте, что в них еду я. Смело снимайте шляпу и подходите».
Егор Кончаловский: В какой-то степени этот человек у нас комичный персонаж. Потому что удивительно боится того, что ему предстоит, но отказаться от этой «чести» он уже не может. Другое дело, откуда у людей была такая наивная иллюзия, что им позволят управлять новым, нацистским Петербургом? Я убежден: таких людей, как Круглов (в нашем варианте его зовут Кругловский) немцы пустили бы в расход. Они абсолютно никому не нужны. Как и сама Россия. Если бы планы Третьего рейха осуществились бы, оставшихся в живых советских граждан ждала бы совершенно другая форма существования.
Но людям свойственно испытывать иллюзии. И сегодня мы видим все то же самое…
Несостоявшийся «губернатор», возможно, фигура в духе гоголевского «Ревизора». Но не таков Строганов по кличке Граф, тоже реальный персонаж, который в составе карательного отряда расстреливал партизан. Но по словам Артура Вахи, у его героя есть своя «правда» — Строганов мстит за репрессированных родителей, за украденную молодость.
Егор Кончаловский: В том-то и дело, что мы не хотим делать одномерное, плоское кино. Кто-то из наших противников может вызывать жалость, сочувствие, кто-то уважение, а в какие-то моменты, даже восхищение.
К сожалению, на этих съемках я не была, но наслышана, что вы сыграли патологоанатома…
Егор Кончаловский: Если честно, я люблю вот так безответственно появляться в своих картинах. Артист я слабый, поэтому всегда ищу себе роль на два-три слова, чтобы не испортить сцену. Но тем не менее мой персонаж дает маленькую ниточку нашим героям в процессе поиска нехороших людей.
Кстати, соавтор сценария, Мирослав Станкович сыграл людоеда. И когда он останавливался в квартире, которую я снимаю в Петербурге, у нас родилась мрачная шутка, что людоед и патологоанатом снимали небольшую квартирку на 2-й Советской, вечерами им было о чем поговорить. Что истинная правда, поскольку мы и в процессе съемок продолжали работу над сценарием.
Главных антагонистов, чекиста Широкова и карателя Строганова, в 1942 году играют Илья Коробко и Никита Волков, а в 1965 — Борис Хвошнянский и Артур Ваха.
Егор Кончаловский: Признаюсь, они не сразу появились в нашем списке. Пробы длились достаточно долго, и когда, казалось бы, актерский состав на главные роли сложился, от него пришлось отказаться, потому что не сошлись по датам съемок. Это действительно сегодня очень большая проблема в кинематографе — составить внятный график с артистами. Сейчас достаточно много проектов в запуске, артисты нарасхват. Зачастую приходится идти на компромисс. У меня произошла пара таких замен, и, должен заметить, я рад, что именно так все сложилось. Особенно с одним маленьким героем, Витькой Вороновым. Когда «слетел» юный актер на эту роль, мы ужасно расстроились. Но нашли другого, Мирослава Харина, и вся группа в него буквально влюбилась…
В «Большом доме» снимается много петербургских актеров, не считая Хвошнянского и Вахи. Назову лишь некоторых — Александр Лыков, Сергей Мигицко, Карина Разумовская, Кирилл Полухин, Владимир Глазков, которому «посчастливилось» сыграть «губернатора» Ленинграда.
Егор Кончаловский: Это и организационно, и экономически важно — все-таки мы снимаем в Петербурге. Но, главное, хотелось, извините за грубое выражение, каких-то незаезженных лиц. Поэтому мы отказались от звезд, не считая Виталия Кищенко — с ним мне очень хотелось поработать. Я очень много прекрасных актеров повстречал на этом проекте.
В «блокадном кино» один из самых сложных моментов — подобрать «аутентичные» лица…
Егор Кончаловский: В смысле не откормленные?.. Знаете, я достаточно много пересмотрел блокадной хроники, все время вглядываясь в лица ленинградцев. И как ни странно, изможденных лиц почти не видел. Мне рассказали интересную историю, что люди пришли в баню, разделись и стали смеяться друг над другом. Потому что лица нормальные, а тела — скелеты. Так что и мы решили опираться не столько на физиологию, сколько на возможности грима. И потом, уже достаточно давно наступило такое время, когда артисты параллельно снимаются в разных проектах. Я не могу попросить актера сильно похудеть, потому что после съемки в «Большом доме», он летит на другую съемочную площадку, или на театральную сцену. И, кстати, нам пришлось отказаться от некоторых артистов, потому что они даже постричься не могли так, как нам надо было. Увы, реальность такова, и вряд ли в ближайшее время что-то изменится.
